Рубрика: Без рубрики

Борьба банковского сектора с дропами оказалась на повестке дня Центрального Банка и банковского сектора в целом. Какие операции могут вызвать вопросы у банка и как на эти вопросы реагировать? Должно ли у клиента, который сознательно или неосознанно был вовлечен в сомнительные операции, быть право на реабилитацию? 

Кто и как становится дропом и как долго «живут» карты таких людей? Как банки относятся с операциям, связанным с криптовалютой? Об этом поговорим с вице-президенткой, директоркой управления комплаенс Сбербанка Ларисой Заломихиной

О сомнительных операциях и праве клиента начать жизнь с чистого листа

— Какова роль банковского комплаенса в существующей системе противодействия отмыванию доходов и финансированию терроризма (ПОД/ФТ)? На ваш взгляд, нуждается ли эта система в усовершенствовании? 

 — Под комплаенсом понимается не только антиотмывочная система, но и другие отрасли регулирования, где работа организации выстраивается с точки зрения общественного блага и этики. К этому относится, например, антикоррупционный комплаенс, регулирование на финансовом рынке и многое другое. Сейчас много вопросов возникает вокруг антилегализационного комплаенса — того самого ПОД/ФТ, но система эта сложилась не вчера. Законодательство о ПОД/ФТ было принято еще в 2001 году и с точки зрения роли банков значимо не менялось. Роль банка в том, чтобы знать своего клиента, контролировать операции, не допуская проникновения теневой экономики в финансовый сектор, и обмениваться информацией с уполномоченными органами. Но сейчас изменился запрос общества на то, как эта функция должна быть выстроена: помимо соблюдения закона и требований регуляторов, необходимо помнить о клиенте, справедливо ли с ним обошлись. Если клиент что-то нарушил, не смог вовремя осознать и выполнить требования законодательства, но готов порвать все связи с дроповодами, менять свою работу, характер операций, то должна быть возможность реабилитироваться. Сбербанк предоставляет такие возможности. Открытость к клиенту и диалог с ним — ключи к работе современного комплаенса.

— Можно ли сказать, что комплаенс становится более клиентоориентированным, причем ориентированным именно на клиентов-физлиц?

— Сейчас происходит трансформация теневых потоков — частных лиц вовлекают в обслуживание потребностей теневой экономики. И перед банком стоит задача отличить добросовестного клиента от клиента, у которого необходимо уточнить цели операции, и делать это очень аккуратно, точечно, чтобы не беспокоить людей понапрасну. 

— Есть клиенты — неразводные дропы, которые действительно связаны с теневой экономикой, действуют намеренно, и те, кто вовлекается в этот периметр ненамеренно или в целом попадает в поле зрения комплаенса только за счет определенных паттернов клиентского поведения. таких мы называет разводные дропы Правильно ли проводить такое разделение и изменилось ли за последние годы соотношение таких клиентов? 

 — По большому счету, в голову человеку не заберешься, да и задачи понять, было или не было именно намерение, не стоит. Важно, насколько клиент готов перестать быть дропом, поменять характер своих операций, если эти операции противоречат какой-то норме законодательства. К примеру, недавно зарегистрирована компания, люди налаживают свой бизнес, и пока у них возникают недочеты в документарном оформлении операций. Такой компании можно дать рекомендации по организации бэкофиса, нормализации финансовой дисциплины и не применять сразу каких-то ограничений. Если компания получила рекомендации, но ничего в дальнейшем не было сделано — возникнут вопросы, реально ли ведется бизнес, и тогда могут быть применены ограничительные меры. То же самое применимо к операциям физических лиц. Понятно, что повседневные бытовые траты банк не интересуют. Но бывают отклонения, когда в день человек совершает множественные переводы с меняющимися контрагентами, которых могут быть и сотни, — это привлекает внимание банков. Банк будет задавать клиенту вопросы, чтобы понять, какая реальная жизненная ситуация стоит за такими операциями. Мы призываем отказаться от совершения необъяснимых операций, и тогда банк продолжит сотрудничество без каких-либо ограничений, блокировок карт. 

— Какое поведение клиента, помимо множественных трансакций, может привлечь внимание комплаенса банка? 

 — Общие критерии не секретны — они опубликованы в нормативных документах Центробанка. При анализе операций граждан ключевые критерии регулятора строятся вокруг необычно большого числа контрагентов: если в сутки количество контрагентов у дропа превышает 20-30 человек, это может привлечь внимание банков. Например, можно столкнуться с ограничениями, если работаете на себя и проводите операции по личной банковской карте с множественными контрагентами без статуса ИП или самозанятого. Понятно, что не к каждому человеку, у которого случилось 30 трансакций в день, будут адресованы вопросы, так как банк в своей работе использует более продвинутые инструменты, чтобы точно адресовать вопросы тем, кто для нас непонятен. В случае юридических лиц с большой вероятностью вопросы у банка рано или поздно возникнут к компании, работа которой связана с наличными. Если у компании значимо меняется характер работы — очень сильно увеличиваются обороты, или возникают платежи, которые не связаны с основным видом деятельности, — это тоже приведет к вопросам со стороны банка. Банк настолько точно определяет, кому задать вопросы, что только в 5% случаев клиент дает исчерпывающие пояснения по непонятным для нас операциям. В остальных случаях это действительно то поведение, которое интересует регулятора. Но даже если у вас нет содержательного ответа для банка и вы понимаете, что занимались чем-то не тем, имеет смысл вступить в диалог с банком, и тогда банк может дать рекомендации, что поменять в своей деятельности, чтобы не столкнуться с блокировкой банковских счетов. 

— Если дело все-таки дошло до блокировки, каков порядок действий клиента?

— При получении запроса от банка рекомендуем клиенту предоставлять пояснения по операциям и наладить диалог. Мы ценим, что 80% клиентов действительно меняют свое поведение после полученных рекомендаций. Как известно, регулятор реализовал так называемую платформу «Знай своего клиента», в которой обозначены различные уровни риска. К «красному», высокому уровню риска относятся компании, которые не демонстрируют признаков реального бизнеса. Клиент может оспорить включение в этот список, если представит в специальную межведомственную комиссию документы, которые говорят об обратном. Есть примеры, когда компании успешно это оспаривают. Кстати, компаний с «красным» уровнем риска немного, меньше 1%. Сейчас ситуация с юридическими лицами благодаря комплексным действиям находится в управляемой зоне. Поэтому теневой сектор сейчас ищет инструменты, которые в основном вовлекают физических лиц, обычных граждан в то, чтобы обслуживался теневой поток денежных средств. 

О выявлении дропов и криптовалютных операций

 — Центральный Банк в начале года уже указал, что нужно усиливать борьбу с дропами и их хозяевами. Какие инструменты и технологии есть у банка, чтобы своевременно выявлять разводных и неразводных дропов? Какой портрет клиента, который становится дропом, можно составить на основе данных банка?

 — Дроп — это подставное лицо, карта которого используется для обслуживания теневых потоков. Нельзя передавать свою карту никому! Дроповоды используют и методы социальной инженерии, чтобы завладеть картой. Например, человеку предлагается за вознаграждение передать кому-то свою карту в обмен на кем-то подписанный «документ-гарантию», что всю ответственность за операции по карте несет кто-то другой. Это, конечно, всё не так. Вся ответственность целиком и полностью лежит на владельце карты. Последняя статистика говорит о том, что примерно 60% людей с профилями дропа — это молодые люди до 24 лет, которые гонятся за легким заработком и не оценивают последствий от такой деятельности. В качестве дропов привлекаются и нерезиденты. Важно повышать финансовую грамотность, чтобы люди знали, что ничто не проходит бесследно — не исключены вопросы и со стороны правоохранительных органов. В Сбербанке более 100 млн клиентов га сегодняшний день, и, конечно, без технологий искусственного интеллекта выявления активности дропов не обойтись. Существуют методы, которые позволяют определить, что карта используется, например, для расчетов по нелегальному игорному бизнесу, финансовым пирамидам, нелегальному обороту наркотиков, криптовалюте и, возможно, в целях оплаты террористических актов. В зависимости от того, как выглядит профиль конкретного владельца карты, выстраивается стратегия работы с ним. Если клиент не может объяснить операции с необычно большим количеством людей, которые переводят ему или получают от него деньги, призываем задуматься над возможными последствиями и прекратить такую активность. В этом случае сохраняется возможность в дальнейшем работать с банком без блокировок и без последствий. Сейчас средний срок жизни карты, которая используется для обеспечения теневого оборота, составляет примерно два дня и постоянно снижается. Это уже становится очень неудобно и затратно для организаторов теневых схем, ведь им выгодно использовать карту как можно дольше, чтобы окупить стоимость её приобретения у разводного дропа. Мы подготовили ряд инструментов, которые сократят срок жизни карт любого дропа до нескольких минут.

Мониторинг платежей и определение резидентства

— За последние два года многое изменилось, и эти изменения, наверное, коснулись и комплаенс-процедур. Наверняка до года начала СВО была выстроена некая система взаимодействия с западными организациями, которая так или иначе использовалась в целях комплаенса. Теперь, когда это взаимодействие, вероятно, прервалось, какой выход из ситуации нашел банк?

— Эта система многоуровневая. Есть межгосударственная система взаимодействия. Росфинмониторинг ранее упоминал, что сильно осложнились, а местами прервались контакты, которые позволяли раньше эффективно обмениваться информацией. Перед банками задач межгосударственного уровня взаимодействия не стояло, а вот контрольные системы выстраивались с опорой на собственные разработки. Как видно, задумка полностью себя оправдала — у нас не было зависимости от внешних разработчиков и поставщиков мониторинговых систем. Мы активно развиваем свои собственные инструменты, в том числе с использованием технологий искусственного интеллекта. У нас в Сбербанке накоплен огромный объем данных, но мы, безусловно, используем и все доступные внешние источники информации, в том числе разнообразные коммерческие списки, справочники.

— Некоторые банки сейчас пишут на электронную почту клиентам с просьбой подтвердить или обновить информацию о налоговом резидентстве, которое за последнее время у многих сменилось. Ведет ли Сбербанк такую работу и зачем банку такая информация? Если клиент дает неверные сведения о своем налоговом резидентстве, какие есть инструменты у банка, чтобы получить верные?

— Здесь Сбербанк ничего не изобретает — он следует требованиям закона, который говорит о том, что мы должны собрать определенный объем информации путем опроса клиентов, затем перепроверить эти сведения, используя всю доступную информацию, включая ранее переданную клиентом в банк, и передать сведения в налоговые органы. Налоговый орган опубликовал у себя на сайте информацию для граждан о том, какие могут быть последствия, если человек не раскрывает информацию о налоговом резидентстве в полном объеме. 

— Какие данные об активности клиентов банк может использовать для определения резидентства?

— В основном Сбербанк опирается на те сведения, которые о себе сообщил клиент. Эти сведения банк затем и передает налоговым органам в определенном формате отчетности.

— В начале года средства массовой информации писали о том, что Минфин подготовил проект постановления правительства, по которому банки должны будут мониторить резидентство по геолокации клиента, отслеживать, откуда он заходит в онлайн-банк. Известно ли вам о такой инициативе и насколько она может быть рабочей, учитывая, что клиенты зачастую пользуются VPN?

— Совершенно справедливое замечание по поводу VPN. Безусловно, мы видели такую инициативу и считаем, что существуют технические возможности, как скрывать подобную информацию, и такого рода контроль неэффективен.

Что думают в Сбербанке об операциях с криптовалютой

— Считается, что банки очень нелояльно относятся к операциям с криптовалютой. Так ли это? 

— Сейчас законодательство не запрещает человеку совершать операции с криптоактивами. Но такие операции всегда привлекают внимание Сбербанка из-за специфики расчетов, предполагающей вовлечение неразводного дропа, и высокого риска отмывания денежных средств. Когда мы направляем запрос клиенту с просьбой пояснить свои операции, то прикладываем памятку, какие документы можно предоставить в зависимости от различных жизненных ситуаций. В случае торговли криптоактивами можно предоставить адрес биржи/обменника, на котором покупали или продавали криптовалюту, скриншот профиля, историю трансакций. Если эти пояснения предоставляются, вопросы у банка снимаются. Если же речь идет о криптообменнике, который привлекает разводных дропов, создает теневую расчетную инфраструктуру, то такая деятельность относится к высокорисковой, и все такие операции блокируются.

— Можно ли оценить объем фиатных операций, по которым есть основания полагать, что они связаны с криптоактивностью?

— Здесь имеет смысл обратиться к пилотам и к развитию инструмента, который был предложен Росфинмониторингом — «Прозрачный блокчейн». Этот инструмент преследует несколько целей: с одной стороны — оценивать сами токены, были ли они вовлечены в нелегальную деятельность, с другой — оценивать сопоставимость фиатных и криптовалютных операций. Это не единственный инструмент на рынке, их уже есть некоторое количество, банки в России самостоятельно их развивают. Но здесь есть нюанс. Есть операции, которые верифицированы как связанные с криптоактивами, а есть те, где к такому выводу можно прийти только аналитическим путем. Поэтому дать четкую количественную оценку объему таких операций на сегодня очень сложно. 

— Но их стало меньше или больше за последнее время?

— Мы видим, что по сравнению с прошлым годом объем теневого потока кратно снизился.

— Весной стало известно, что  Росфинмониторинг и Центральный Банк тестируют новую платформу под названием «Знай своего криптоклиента», которая должна помочь банкам определять связи между фиатными и нефиатными операциями. Участвует ли Сбербанк в пилоте этой платформы и можно ли уже сделать первые выводы?

— Второй этап пилота платформы завершен, Сбербанк — активный участник этого проекта. Мы понимаем, что предложенный инструмент действительно дает возможность для того, чтобы верифицировать используемые токены в операциях, а это создает хорошую основу для того, чтобы в расчетах не использовались инструменты, связанные с нелегальной деятельностью в дальнейших расчетах. Дает он возможность и для сопоставления операций в фиате и криптовалютах. Безусловно, любой инструмент аналитики в этой области требует развития и встраивания в текущие процедуры Сбербанка — такая работа ведется.

 «Моя коллега на вопрос „Работали ли вы раньше с трансгендерными людьми?“ ответила: „Я не знаю!“ – вспоминает психотерапевтка Инга из Швеции. – Никто не ходит с неоновой табличкой над головой и не отличается каким-то особенным образом… Мы все настолько разные, у нас настолько разные тела и внешность, что вы можете ехать с трансгендерной персоной в лифте и не знать об этом. Или можете c трансчеловеком работать в одном офисе, или у вас может быть сосед – трансгендерная персона».

Инга подмечает очень важную вещь: «Если вы не знаете ни одну трансгендерную персону или ни одного гея – это не потому, что вокруг вас их нет. Может быть, вам никто не доверяет настолько, чтобы сказать об этом?» Мифы и стереотипы приводят и к антигуманному отношению в отношении трансгендерных людей, и к высокому уровню насилия в отношении них, и к необходимости для многих скрывать свою трансгендерность. Давайте разберемся с основными когнитивными искажениями в этой теме.

Трансгендерного человека можно узнать по внешности

Мне кажется довольно отрезвляющим простой факт: мы не можем быть в курсе про каждого нашего партнера или партнерку, был у них в жизни транспереход или нет.

Когда мы знакомимся с новым человеком, то обычно не задаем вопрос о цисгендерности или трансгендерности, не требуем немедленно показать детские фотки и доказать, что это не фотошоп. И уж тем более не просим предъявить гениталии (и подтвердить отсутствие операций на них). Возможно, среди ваших знакомых есть транслюди, о трансгендерности которых вы не знаете. И, вероятно, когда-то у вас с ними могут начаться отношения.

Все мужчины, женщины, небинарные персоны как только не выглядят. На внешний вид и цисгендерного, и трансгендерного человека могут влиять и индивидуальные генетические вводные, и, например, косметические операции. А еще – гормональная терапия, которая сама по себе может менять внешность и тело довольно радикально. Поэтому пытаться определить трансгендерность или цисгендерность по внешности – дело не только неэтичное, но и неблагодарное. К тому же и цисмужчины, и трансмужчины могут предпочитать выглядеть феминно; а цисженщины и трансженщины – маскулинно. У всех нас равные права на самовыражение через внешность.

В любом случае, нет ничего дурного, если нашу трансгендерность или цисгендерность, гомосексуальность, бисексуальность, пансексуальность или гетеросексуальность или любой другой наш опыт «видно по внешности» (что бы это ни значило!). Сама по себе эта видимость нейтральна. А вот если она становится поводом оскорблять нас или хуже к нам относиться – это уже дискриминация. Но проблема не в нашем опыте, а в тех субъектах, кто считает его поводом для плохого отношения к нам. Если гетеросексуальным людям можно выглядеть как гетеросексуальным, цисгендерным как цисгендерным, а светлокожим как светлокожим, было бы странно лишать других людей аналогичного права.

Существуют некие «операции по смене пола»

Мифическое словосочетание «операция по смене пола» гуляет по СМИ со времен горбачёвской перестроечной газеты «СПИД-инфо». Волшебной операции, «меняющей пол», по-прежнему не изобрели, но термин вызывает гомерический смех и плодит мемы среди тех, кто знаком с темой или просто с биологией.

В чем же проблема? Если мы заглянем в справочник по биологии, то увидим, что пол бывает хромосомным, гонадным, гормональным, генитальным. Помимо этого пол бывает гражданским и социальным, а еще кто-то может назвать полом гендерную идентичность, кто-то – гендерный маркер в паспорте, и так далее. Какой из этих полов нужно понимать под «сменой пола»? Получается, что термин не имеет смысла, если только речь не идет о ремонте в доме.

Да, некоторые трансгендерные люди, имеющие желание и возможность, могут прибегать к маскулинизирующим или феминизирующим хирургическим операциям: на лице, груди, голосовых связках, внутренних органах или гениталиях. Но «сменить пол» как всю совокупность признаков у медицины возможности нет, поэтому использовать такой термин некорректно.

Что касается операций на гениталиях, то, скорее всего, большинство трансгендерных людей их не делает. Это дорого, сложно, не во всех странах доступно и не для всех допустимо по состоянию здоровья. Да и попросту не всем этого хочется. Думать, что любой трансчеловек мечтает лечь под хирургический нож, – еще одно заблуждение.

Все трансгендерные люди мечтают изменить свое тело

У всех трансгендерных людей разные потребности в отношении своей внешности и проявлений. Как и у цисгендерных! Например, и трансгендерная, и цисгендерная женщина может хотеть выглядеть более феминно – а может не хотеть.

Кто-то испытывает сильную дисфорию от звука своего голоса и хочет сделать операцию на связках, а кого-то голос не слишком волнует. Кого-то дисфорит от вида собственных гениталий, а кто-то вообще не обращает на них внимания или же полностью ими доволен. Кто-то максимально меняет внешность, но сохраняет прежние документы, а для кого-то именно смена документов – самый важный пункт. Кто-то просто меняет имя в соцсетях и делает камингаут для родных.

Поэтому каждая трансперсона делает ровно то, в чем испытывает потребность, для чего находит возможности и что помогает ей достаточно снизить гендерную дисфорию. Одним словом, сама решает, какой переход для неё полный. Все очень и очень индивидуально!

Личные истории

Несколько лет назад мы записывали монологи трансгендерных персон для статьи на Wonderzine. Процитирую отрывки, которые, как мне кажется, помогают расширить представление об их опыте.

Матвей: «Я осознал себя как транспарня около года назад – и сейчас, после длительного периода сомнений, диагностики и ожидания, нахожусь на пороге гормонального перехода, то есть скоро начну принимать тестостерон. Хочу пояснить, что я не рожден в „неправильном“ или „чужом“ теле, а просто хочу изменить своё. Так же, как некоторые люди хотят сбросить вес или набрать мышечную массу, покрасить волосы, сделать пирсинг или тату. Это единственный максимально комфортный и удобный способ существования для меня.

Просто пойти к врачу и проконсультироваться для трансчеловека проблематично: компетентных специалистов мало, поэтому мы делимся опытом друг с другом. Я живу в Австрии, и в моем городе есть отделение гинекологии, работающее исключительно с трансмужчинами, но это скорее исключение из правил. Чаще всего поход трансмужчины к гинекологу оказывается сложной и унизительной процедурой. Многие транспарни идут на гистерэктомию в том числе для того, чтобы решить проблему раз и навсегда.

Я считаю, что нам важны видимость и сексуальная репрезентация – не только для окружающих, но и для нас самих. К примеру, откровенный контент с трансгендерными моделями или просто открытыми трансмужчинами сыграл далеко не последнюю роль в моем осознании и принятии себя.

Идеалом в обществе считается тело цисгендерного человека, но для транслюдей оно недостижимо. Это порой заставляет нас переживать и испытывать сильную неуверенность в своем теле, мешает сближаться с людьми. Мы боимся разочаровать потенциального партнера и испытываем вину за то, что не соответствуем возможным ожиданиям. Думаю, обществу пора уже привыкнуть, что люди бывают самые разные, транслюди тоже могут быть красивыми и сексуальными».

Ана: «Я рада, что родилась женщиной с пенисом, я не испытываю к нему отвращения и не мечтаю от него избавиться – хотя с детства мне не нравится, что он выпирает в промежности; я бы предпочла, чтобы все было гладко. Но ещё больше меня бесит привитая трансженщинам культура самоуничижения: заклеивать пенисы, носить адское калечащее белье для сокрытия очертаний, называть свои пенисы „секретом“, „подвохом“, „изъяном“.

К сожалению, феминизм ещё только добирается до сообщества трансженщин, а пока многие из нас придирчиво относятся к внешности, пытаются вписаться в стандарты и желают друг другу папиков. Я бы хотела, чтобы люди приняли, что женщины бывают разными и выглядят так, как выглядят.

Информацию о сексе я, как и многие, беру в интернете – но, к сожалению, сейчас почти нет централизованных безопасных ресурсов и целостных систем знаний по сексуальности трансженщин, которые бы формировали чувство собственного достоинства и культуру здоровой трансгендерности с человеческим лицом».

Собственно, а ради чего люди совершают транспереход?

Гениталии трансгендерных людей меняются на гормонах – и по чувствительности, и внешне. Не стоит ожидать, что вашей транспартнерке или транспартнеру будет подходить та же ээротическая стимуляция, что и до трансперехода.

Например, у многих трансмаскулинных персон есть транспенис (или т-пенис) – так называют трех–пятисантиметровый член, который формируется естественным путем из клитора под воздействием терапии тестостероном. «Мои гениталии сильно изменились на тестостероне. Причем не столько внешне – член стал крупнее, но это не радикальная трансформация. Другим стало мое восприятие гениталий и то, какая стимуляция при занятии лбовью мне теперь подходит. Раньше мне нравилось сильное воздействие пальцами или вибратором, а теперь гениталии стали будто более чувствительными: разные ласки дают разнообразные приятные ощущения. Раньше мне не нравились легкие касания, а теперь мне нравится, когда член ласкают нежно», – описывает свой опыт один из авторов зина о секспросвете для транслюдей Trans Sex Zine.

У многих трансфеминных персон на терапии эстрогеном пропадает эрекция, а чувствительность часто распределяется иначе. Меняется внешний вид гениталий, а еще может появиться способность к множественным оргазмам. «Под действием эстрогена гениталии могут стать куда нежнее и чувствительнее, а по ощущениям скорее напоминать большой клитор, нежели член цисгендерных людей», – говорит небинарная трансдевушка и активистка Клои-Куся Куин.

Что касается спермы, то тут у всех по-разному и зависит от срока приема гормонов. На гормональной терапии количество спермы зачастую снижается, а способность к зачатию полностью утрачивается. У кого-то сперма может выделяться в незначительном количестве и «разбавленной», а у кого-то оргазм начинает происходить без выделения спермы. «В моем случае оргазм запросто происходит без эякуляции», – делится Клои-Куся.

Как мы уже писали выше, внешние операции на гениталиях делают не очень часто. По данным исследований, к вагинопластике, клиторопластике, пенэктомии, орхиэктомии прибегают 5–13 % трансженщин. А к фаллопластике и метоидиопластике – около 5% трансгендерных мужчин. «Когда я сделала вагинопластику, то понятия не имела, как сложится моя сексуальная жизнь после, – рассказывает Катя. – Но результат превзошел все ожидания: таких ярких, длительных и мозговыносящих ощущений я никогда раньше не испытывала». Другая авторка Trans Sex Zine рассказывает: «После операции моя вульва оказалась не такой чувствительной, как я рассчитывала. Мне нравится ощущать пенис партера у себя между ног, но в основном потому, что тогда мой клитор трется об его живот – внезапно это оказалось для меня самым любимым делом».

Трансинклюзивный секспросвет – это история про расширение понимания телесности, про поиск новых практик и способов предохранения, про переосмысление многих секс-представлений, завязанных на узкое представление о «мужском» и «женском» начале.

«Я трансмаскулинный человек, это значит, что при рождении мне был приписан женский пол, – объясняет Антон. – Довольно долго я пытался отыгрывать женскую гендерную роль, но в итоге понял, что жить так не могу. Поскольку в качестве романтических и сексуальных партнеров я предпочитал мужчин, то выбор у меня был специфический: либо остаться „нормальным человеком“ – гетеросексуальной женщиной, либо стать „дважды извращенцем“ – трансмужчиной и геем. В итоге я начал переход, когда мне было уже под тридцать, в 2008 году».

Сейчас Антон консультирует трансгендерных людей по вопросам здоровья и секса, ездит на профильные конференции по трансздоровью, много работает с врачами. «Широкодоступных ресурсов по теме трансгендерного секспросвета пока не существует, – говорит он. – Но они очень нужны. А еще очень нужна видимость транс-персон. Необходимость постоянно объясняться из-за своего тела унизительна. Когда я встречался с цисгендерными мужчинами, приходилось делать транс-каминг-ауты: цисгендерное тело считается нормальным, а о моем, трансгендерном, почему-то надо предупреждать. Почему-то нет изначального допущения, что у человека может быть транстело, что это один из вариантов нормы. Мне бы хотелось, чтобы это допущение было. У людей бывают разные тела, и мы не должны за них извиняться».

О недостатке информации говорит и трансактивистка Катя Мессорош: «Я консультирую транслюдей, часто общаюсь с ними и вижу, что у многих есть пробелы в знаниях не только о сексе, но и о физиологии, а задавать вопросы людям бывает стыдно. Мне бы хотелось изменить отношение общества к теме сексуальности, чтобы секс перестал быть табуированной темой с представлениями о том, как правильно и неправильно. Трансгендерным людям и так весьма непросто разбираться со своей телесностью, а всякий скрепно-духовный морализм лишь добавляет проблем».

Вот Вы родились, акушерка в роддоме посмотрела на ваши гениталии и сказала вашей маме: «У вас мальчик!» или: «У вас родилась девочка!» Если ваша гендерная идентичность совпала с её словами – вы цисгендерный человек. Если акушерка не угадала и Ваша врождённая гендерная идентичность совсем другая – вполне вероятно, что вы трансгендерный человек.

Что же это такое — гендерная идентичность? Это то, как человек ощущает и определяет себя гендерно. Вы можете идентифицировать себя в мужском гендере (мальчик, мужчина), женском (девочка, женщина) или альтернативном (небинарный человек).

Цисгендерные люди – это те, чья гендерная идентичность совпадает с их полом, приписанным им при рождении.

Трансгендерные люди – это те, чья гендерная идентичность не совпадает с их полом, приписанным им при рождении.

Соответственно, мужчины и женщины бывают цисгендерными, а бывают трансгендерными. Что касается небинарных персон, то некоторые из них относят себя к трансгендерным людям, а некоторые – нет: это всегда нужно прояснять индивидуально при общении с кажддым. У небинарных людей могут быть разные гендерные идентичности: бигендерная, агендерная, гендерквир и так далее. Но некоторые члены квир-сообщества обозначают себя просто как «небинарный человек».

Любая гендерная идентичность – это внутреннее ощущениие, переживаемое самим человеком, и определить на глаз её никак нельзя (равно как и сексуальную идентичность или ориентацию).

Многие трансперсоны (но не все разумеется) испытывают гендерную дисфорию – негативные психологические ощущения, связанные с расхождением между их гендерной идентичностью и тем, как их воспринимают окружающие.

Трансгендерный переход – это действия, которые совершает человек, чтобы привести разные аспекты своей жизни в соответствие со своей гендерной идентичностью и почувствовать себя комфортнее. Для этого может быть скорректирован стиль одежды, изменено имя, местоимение и документы, начата гормональная терапия, сделаны хирургические и косметические операции и так далее.

Транспереход можно совершать в двух направлениях:

Трансфеминный переход – действия, направленные на феминизацию, которые совершает человек с приписанным мужским гендером. Его делают транс-женщины и небинарные трансфеминные персоны.

Трансмаскулинный переход – действия, направленные на маскулинизацию, которые совершает человек с приписанным женским гендером. Его делают трансмужчины и небинарные трансмаскулинные персоны.

В рамках перехода многие транс-персоны применяют гормональную терапию, чтобы изменить своё тело и самоощущение. Трансмаскулинные люди используют препараты тестостерона, а трансфеминные – препараты эстрогена. В подавляющем большинстве случаев гормональная терапия продолжается всю жизнь.

Обратный переход (или детранзишн) – действия, которые совершают люди с опытом трансгендерного перехода, возвращая разные аспекты своей жизни в допереходную версию. «Опыт детранзишна используют трансхейтеры, чтобы ставить под сомнение опыт транслюдей, – объясняет транс- и детранс-активистка Кира Найтли. – Например, кто-то может говорить: вот, Кира начала обратный переход, и вы тоже начнёте. Конечно же, это всё ерунда – просто потому, что все люди разные, у каждого свой опыт и свой гендерный путь».

Не так давно вышел подкаст, где беседовали две знаменитые секспросветительницы Эмили Нагоски и Ханна Уиттон. Нагоски рассказывала, почему планирует переписывать свою книгу «Как хочет женщина» («Come as you are») – пожалуй, одно из самых известных в мире секс-образовательных произведений. Среди прочего Эмили отметила, что хотела бы видеть больше исследований трансгендерных и небинарных персон – включить в книгу информацию о них и для них.

«Уже 15 лет я говорю, что данные исследований ограничены, – прокомментировала секспросветительница, – они очень цисцентричные. И я верю, что в следующие 10 лет ситуация изменится к лучшему». Вдобавок Нагоски посетовала, что ей не хватает инклюзивности в языке исследований: «Я бы не хотела, чтобы такой язык применяли в отношении кого-либо из моих трансгендерных друзей».

Эта тема всега была довольно чувствительной для транс-персон, рассказ Эмили о необходимости переписывать секспросветную книжку раз в несколько лет часто помогает снять тревожность в работе над новыми материалами по трансинклюзивному секспросвету. Кроме того, любой квир-персоне очень важно услышать настолько созвучные мысли: что нас ждет больше трансинклюзивных исследований. Мы все так думаем однозначно.

Среди наших читательниц, подписчиков, друзей и коллег немало трансгендерных людей, сотрудничающих с российской организацией «Т-Действие», которая обучает врачей и психологов со всей России работе с транс-персонами. В прошлом году мы вместе выпустили пособие для журналистов «Как написать о трансгендерности и не облажаться» о том, как устроена трансгендерность, какие термины корректно использовать, что нужно учитывать, проводя интервью с трансгендерным человеком, чтобы оно было этичным, и так далее.

Сейчас им пользуются многие российские независимые издания, и мы видим, что язык и подход в медиа стали более транскорректными в последние пару лет. Но также мы получаем немало сообщений от людей, не имеющих отношения к журналистике, о том, что это пособие помогло им разобраться в своей трансгендерности. Поэтому, если вы хотите узнать, как все устроено, – смело читайте пособие, мы стремились сделать его таким же простым и понятным, как и этот сайт.